В клубе ветеранов состоялась уникальная встреча с Эльвирой Николаевной Быковой, дочерью участника Великой Отечественной войны, нашего знаменитого земляка, известного в области, уважаемого человека в городе и районе Николая Дмитриевича Позмогова.

Из рассказа Эльвиры Николаевны мы узнали, что её отец родился 1 января 1923 года в д. Ваничи Мокинского сельсовета Советского района в крестьянской семье. 22 февраля 1942 года после окончания Суводского лесхоза-техникума добровольцем ушёл на фронт. Его воинское звание – старший сержант.

Н.Д. Позмогов воевал в составе 42-го отдельного артиллерийского пулемётного батальона и 204-го отдельного разведывательного авиаполка на Волховском, Ленинградском, Карельском, Белорусском фронтах. Победу встретил в Германии. Демобилизован в декабре 1946-го. До конца службы печатался в армейских газетах «Фронтовая правда», «Боевая вахта». Награждён орденом Отечественной войны I степени и 16 медалями, среди которых медали «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Кенигсберга», «За участие в освобождении Польши».

В мирное время Н.Д. Позмогов окончил Поволжский лесохозяйственный институт. Был на комсомольской работе, работал в лесном хозяйстве. Большая часть жизни Николая Дмитриевича связана с районной газетой. Более двадцати лет он посвятил журналистике как заведующий отделом, заместитель редактора, многие годы являлся редактором районной газеты «Ленинское знамя» в Советске. С 1963 года член Союза журналистов. Участвовал в работе V съезда Союза журналистов СССР. Заслуженный работник культуры РСФСР. Отмечен многими дипломами и почётными грамотами. После выхода на пенсию принимал активное участие в работе районного Совета ветеранов, президиума районной организации общества инвалидов, внёс большой вклад в развитие этих общественных организаций.

Многие помнят Николая Дмитриевича как замечательного, скромного и увлечённого мужчину, интересующегося краеведением. Благодаря старанию этого удивительного человека, жители нашего города и района смогли познакомиться со знаменитым земляком Александром Филипповичем Ведерниковым.

Николай Дмитриевич любил свой край, природу, рассказывал о многих неизвестных заповедных местах, добивался признания их памятниками природы и их охраны. Был первым председателем районной организации по охране природы.

Эльвира Николаевна поделилась воспоминаниями о том, что её родители переписывались всю войну и по декабрь 1946 года. Сохранилась открытка 1943 года, в которой Николай Дмитриевич обращается к Алевтине Фёдоровне трогательными словами: «Привет любимой Але!» Сообщает, что получил её письмо, благодарит. Для него фронтовые письма и открытки любимой девушке, как говорил он сам, являлись драгоценной памятной медалью, выданной фронтовыми буднями. После демобилизации Алевтина встречала своего любимого Николая песней «Огонёк». А любимой фронтовой песней была песня «В землянке».

Свои воспоминания о военном времени Николай Дмитриевич описал в очерке «Землянка на Волхове», который вошёл в книгу «Адрес памяти – Вятка. Александровский сад». Вот некоторые отрывки из этого очерка.

* * *

Бескрайние волховские леса, болотные топи, сырые траншем, огневые точки, землянки с печурками, бревенчатые настилы вместо дорог и сопки Карелии навсегда остались в моей памяти.

Огненные годы войны и сейчас хорошо помню. Я был очень молод. Мне тогда было восемнадцать-девятнадцать. Подспорьем к памяти служат записные книжки. Несколько книжек, правда, вместе с противогазом взлетело на воздух при артиллерийском обстреле нашего переднего края противником. Записные книжки и письма пожелтели, но не стерлись в них записи, хотя некоторым из них более тридцати лет. Когда читаешь их, в памяти воскресает минувшее, боевые друзья, милые, дорогие знакомые парнишки…

Война с противником была тяжёлой. Ей сопутствовала не менее тяжёлая борьба с суровой природой. Волховские участки фронта, на которых мы находились, – это гиблые, гнилые места. Трясина, чахлый кустарник. От комаров пухнут веки, немеют губы. А зимой мерзнешь от стужи и позёмки. В землянке, когда вернёшься из траншеи от пулемета, не отдохнешь: надо консервными банками отчерпывать воду. Пройдёт полчаса. И лёгкий, из жердей пол вновь плавает, так как подошла вода. То там, то тут то и дело стонут тяжёлые орудия, «кашляют» минометы. Снаряды, ложась в лесную чащу, ранят и без того израненную землю, убивают людей.

И так изо дня в день, из месяца в месяц. На передовой я находился с июля 1942 года до конца войны на Волховском, Ленинградском, Карельском, 2-м Белорусском фронтах в составе 42-го Чудовского отдельного пулеметно-артиллерийского батальона и 204-го орденов Суворова и Кутузова авиаполка.

Но особенно памятно начало фронтовой службы.

На фронт мы прибыли из авиационного училища. Мечтали летать на самолётах. Но все оказались в траншеях. Такой был приказ из Москвы. Так молодые авиаторы стали пехотинцами-воинами. Безусые парни распределены на несколько отделений. Каждое на отдельных огневых точках, в разных землянках.

Землянки – значит, в земле. Они вырыты на переднем крае. Низкие, сырые, тесные. Только в конце 1943-го мы заняли более просторные землянки: деревянные дома на берегу реки Волхов были зарыты в землю.

Передний край проходит мелкими зигзагами вдоль железной и шоссейной дорог Чудово – Новгород. Фрицы на опушке леса. От нас близко… Разговор слышен, особенно утром и поздно вечером.

Землянки – не постоянные для солдата. Сегодня ты в одной, а завтра в другой. Убили или ранили кого-то – командир взвода переводит на другую огневую точку, и ты оказываешься в другой землянке.

Как-то сменяли мы другую часть. На посту стоял пожилой солдат – усатый, обжитый, опалённый войной фронтовик, не раз видевший смерть в глаза. Он решил показать сектор обстрела. Я стал навешивать на ремень гранаты, проверил наличие патронов в сумке. Только хотел надеть каску и, видимо, приподнял её высоко, как в ту же секунду просвистела пуля, и каску с силой вышибло из рук. Пуля пролетела мимо уха, чудом не задев голову, а то сняла бы череп – и поминай, как звали. В ушах зазвенело. Я, оглушённый, мгновенно упал. А рядом стоявший солдат как ни в чем не бывало говорит: «Меня так же, как и тебя, фрицы встретили. С первой секунды научили быть осторожным».

Фриц-снайпер ещё два раза выстрелил. Пули врезались в угол дзота. Я понял, что рот разевать нельзя. Такая встреча на передовой многому научила.

…Мы в траншее, землянки нет. Надо её строить.

* * *

Оборона активная. Если захотелось пройти к товарищу в другую землянку, то только полусогнутым саблей, сгорбившись. Я никогда не думал, что, если останусь живым, после войны буду ходить прямо. Мне казалось, что я останусь горбатым…

…На рассвете, хотя и вьюжила позёмка, заметая следы, немцы заметили наши старания и открыли из миномётов огонь по землянке. Командира взвода Полохова тяжело ранило. Осколками поцарапало каждого из нас. Полы моей шинели изрешетило. Но её не снимал. На передовой вообще никогда не снимаешь, вечно одетый, только во время отдыха расслабляешь ремень и убираешь с него гранаты.

Так весь день, до темна, на морозе просидели мы в траншее. А ночью вновь начали строить землянку. Фрицы опять открыли по нам огонь. Мы выбрали другое место для землянки и сделали её. По земляным стенам развесили плащ-палатки, вещевые мешки, в середине поставили круглую маленькую печку, соорудили нары. Из грубо отёсанных плах сделали столик. На него положили книги И. Эренбурга о войне, Н. Островского «Как закалялась сталь», «Краткий курс истории ВКП(б)».

В землянке собрались все те, кто из авиации, каждый рассказывал о себе… Тусклый свет коптилки падал на молодые лица солдат, на фотографии девушек, которые то и дело каждый вытаскивал из левого кармана и показывал друзьям.

После таких минутных встреч легче выходить на пост. Быть опять настороженным, чутким к каждому шороху.

* * *

Как-то в нашу землянку зашёл Василий Бабков, парторг роты (родом из Краснодара). Поинтересовался каждым. Сам был угрюмым, задумчивым, часто курил. Только позднее мы узнали, что он получил известие о гибели родителей. Немцы во время оккупации города расстреляли отца, мать и сестру Бабкова. Он мстит немцам за отца, мать, сестру, за поруганную врагом землю. О нём писали в газете «На разгром врага». Бабков при себе всегда имел снайперскую винтовку, подаренную генералом Лебедевым.

Вот тогда, в 1943-м, после беседы с Бабковым я решил вступить в партию. Он согласился дать мне рекомендацию, но прежде чем это сделать, пригласил меня на охоту на фрицев.

Мы ушли на тринадцатую точку. Всю ночь выла февральская метель. Она замела траншеи. До утра немцам их не разгрести. Фрицев можно увидеть в полный рост. Самое подходящее время для охоты из снайперской винтовки.

Мы усиленно готовились к охоте: обвивали винтовки марлевой лентой, сделали ивовые рогатки…

Вот зашевелились немцы. Вот немец с котелком поднялся на верх траншеи. Командир взвода не вытерпел, шевельнулся. Немец идёт медленно. Я вижу его в прицел хорошо. На самую мушку лезет. Осталось нажать на спусковой крючок. Но Бабков даёт сигнал: мол, воздержись. Нельзя, мол, в первого. Увидев убитого, немцы не пойдут по этому месту.

Сильно и тревожно, учащённо бьётся сердце. Я его слышу в висках. Мускулы тоже напряжены до предела. Вот поднялся второй фриц. Идёт по снежному заносу. Я наблюдаю. Раздался выстрел, и фриц на какую-то долю секунды покачнулся, а затем, как подгнивший крест, распластав руки, медленно повалился на снег. Бобков подал сигнал, мол, за тобой дело.

Лежим, не дыша, десять, двадцать, тридцать минут. Коченеют ноги, застывают руки. Холод пробирает до костей.

Фрицы стали возвращаться с кухни. Душа в это время негодует. Внутри всё кипит. Ты не слышишь ничего в эту минуту, словно живёшь в другом мире.

Я поймал фрица на мушку и медленно, не дыша, без рывка нажал на спусковой крючок. Отдача в плечо, и фриц мгновенно застыл, как облитый ледяной водой, а затем качнулся, выпустив из рук котелок, упал на снежный бугор. «Это за Василия Капшукова», – подумал я. Днём раньше мой друг Капшуков был убит. Я похоронил его в траншее.

Бабков приветливо взмахнул рукой, а командир взвода показал большой палец. Покинули снайперские гнезда, оставив рогатки до следующей охоты. Отползли по-пластунски. Спустились в свои траншеи. Вытащили алюминиевые портсигары с разрисованными крышками. Закурили крупитчатой махорки. От души затянулись.

Находясь на передовой, многое за время войны пережил Николай Дмитриевич. Но, несмотря на все тяжелые испытания, он остался прекрасным человеком, замечательным семьянином, душевным и справедливым другом. Умер Н.Д. Позмогов 20 октября 2003 года, оставив после себя самые тёплые воспоминания. Дочь Николая Дмитриевича Эльвира Николаевна со слезами на глазах говорит о своих родителях, с гордостью вспоминает о боевом прошлом своего отца.

Память о героических земляках, великих защитниках нашей Родины будет жить всегда в наших сердцах!

Советская районная организация ветеранов Кировской области общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов, председатель – Т.К. Шестакова.

P.S. В статье использованы материалы: Воспоминания дочери Э.Н. Быковой. Очерк Н.Д. Позмогова «Землянка на Волхове» из книги «Адрес памяти – Вятка. Александровский сад». Статья «Достойный пример» в газете «Кировская правда» от 31.12.1997. Фотографии из личного архива Э.Н. Быковой.

Вела беседу с Э.Н. Быковой и обрабатывала представленные материалы
методист клуба ветеранов С.С. Овсянникова.
Этот и другие материалы читайте в газете НВВ №19 от 08.05.2020 г.
(Советск, Пижанка, Лебяжье, Верхошижемье, Арбаж).